«Думала, что пришла на пару лет, а осталась на двадцать»
В 1996 году 28-летняя Людмила Гусаченко с дочкой приехала в Витебск из Барнаула, на время устроилась медсестрой в Красный Крест, где помогала пожилым людям.
- Была у меня бабушка Хама Борисовна, она говорила: «Детка, подожди, я помру, тогда будешь другое место искать», - вспоминает Людмила. - Хама Борисовна несколько лет назад умерла, а я по-прежнему в Красном Кресте. Все 22 года работаю с ощущением, что я здесь временно. Бывало, место найду, но всегда кто-то останавливает. Я бабушек и дедушек своих люблю. У меня отец умер, мама в Германии - не хватает родительской любви, наверное.
«Приезжала и перед сном, когда надо было»
Людмила открывает нам двери своей квартиры в 5.45 утра, шепотом здоровается: муж и дочка еще спят. Медсестра просыпается в 5.20, собирает сумку, кормит двух домашних котов («старость надо уважать: один с нами уже 16-й год») и обязательно отсыпает корма для уличных, которых встретит по дороге к подопечным.
К первым подопечным – семье Марченко - надо попасть к семи утра. Всего за день медсестра обычно обходит пациентов шесть. Но, бывает, кому-то надо срочно сделать укол - тогда бабушки и дедушки звонят Людмиле.
- Живы-целы - и то слава богу! - встречает у порога медсестру семья Марченко.
Галине Францевне - 79, Георгию Александровичу - 83. Вместе они полвека, но друг друга никогда не видели - оба незрячие. Она родом из Слонима, он - из Витебска, а познакомились в Минске, когда учились в институте.
- Он меня приглашал-приглашал в Витебск - так и осталась, - улыбается Галина Францевна.
«Семь часов ровно! Плюс 25 градусов» - только переступаем порог квартиры, часы сообщают время. Время Марченко узнают каждый час, давление появляется не только на дисплее тонометра, но и проговаривается. Есть инсулиновая ручка - шприц для незрячих, которым Галина Францевна вводит инсулин мужу. А еще у всех вещей есть четкое место.
- Даже если кажется, что где-то непорядок, это порядок, так и должно быть, - улыбается медсестра и берется за стандартные процедуры - давление, инсулин…
- Это вы уже 25 лет мне колете, я посчитал, - Георгий Александрович обращается к Людмиле.
- Не, 25 лет я прихожу, а на инсулине мы с вами 6 лет, до этого таблеточки пили, - поправляет медсестра.
Минимум два раза в неделю Людмила приезжает к Марченко в семь утра.
- Если сахар стабильный, два раза в неделю, когда скачет, езжу каждый день, - объясняет медсестра. - Бывало такое, что и в 9 вечера, перед сном, приезжала. Я колю один раз в сутки, научила и Галину Францевну пользоваться шприцем-ручкой.
Сегодня сахар у Георгия Александровича хороший. Мужчина помнит все показатели. Каждый день шрифтом Брайля их фиксирует жена.
Георгий Александрович потерял зрение в юношестве, после этого отучился в институте и 30 лет работал преподавателем техникума, вел политэкономику - о работе рассказывает очень охотно. На пары ходил вместе с собакой-поводырем - а их у семьи Марченко было немало.
- Если кто-то опаздывал и хотел тихонько войти в аудиторию, собака сразу: «Гав!» Куда, мол, идешь? - поддерживает разговор Галина Францевна.
Пенсионерам и сейчас предлагали собрать деньги на собаку-поводыря, но семья отказывается.
- Ай, тяжело. Мне уже под 80 лет. А собаке, бывает, и ночью надо выйти, - рассуждает Галина Францевна и вспоминает собак. - Последнюю собаку нам немцы подарили - Сильва, черный лабрадор. Были и овчарки. Ой, был Юнг! Какой большой, 80 сантиметров в высоту!
Почти все собаки доживали до старости, одну застрелили на улице хулиганы. Сейчас уже 15 лет семья живет без поводыря.
- Но у них большая нагрузка, поэтому живут лет 13, - говорит Галина Францевна. - Мы ж отсюда ездили и в Гродненскую область, к моим родителям, с собакой-поводырем. И ходили купаться…
- Мы купаемся - он караулит одежду, - улыбается Георгий Александрович. - А если зашли в воду чуть выше, чем по грудь, - бросается вытаскивать. Не выйдешь – расцарапает! Бывало, в магазин придем с Юнгом, он лапой по прилавку: «Гав!», мы пришли, мол. В магазине его все знали, и мясо ему давали.
В комнате очередной звуковой сигнал - телефон: вам звонят с номера шесть два один…
- Это моя сестра волнуется, встала я или нет, - улыбается Галина Францевна, узнав номер с первых цифр и подходит к телефону. Садится в кресло - миниатюрная, с идеальной осанкой.
На столе рядом с креслом - магнитофон. Включаем. Из динамиков доносится белорусская группа Navi по радио, а Галина Францевна рассказывает, что часто слушают художественную литературу. Знакомые записывают аудиокниги на флешку. А вот достать литературу, написанную шрифтом Брайля, сложнее.
- Когда был Союз, я получала и книги, и литературные журналы, а сейчас - в другие республики не высылают.
Когда Людмила уходит от Марченко, обязательно выключает свет - муж с женой остаются в темноте.
«Святого Шарбеля прикладываю туда, где болит. Жить-то хочется»
- Ой! Пойду хоть зубы надену! - заливисто хохочет 82-летняя Тамара Фоминична. - Вы извините, я ж бабушка старенькая.
Людмилу Валерьевну бабушки встречают как родную, перед гостями прихорашиваются. На столе в комнате Тамары Фоминичны открытая книга с рецептами, на стенке - таблица для проверки зрения, а на диване - обклеенное полиэтиленом изображение святого.
- Это мой доктор Шарбель! Хороший святой, мне нравится. Мне когда кружится голова, я читаю молитву, его - на голову. Помогает. И на позвоночник, и на почки. На том месте, где не болит, он не держится. А что делать, милые мои? Я калека с первой секунды жизни. Все люди идут головой, а я ногами. Они меня тянули - получился вывих бедра. Вот всю жизнь и мучаюсь, потому что сильно умная была там уже.
Шарбеля женщина вырезала из журнала о народной медицине. Там же вычитала, что перед сном надо нюхать валерьянку и под подушку класть зубчик чеснока.
- Я все что вычитаю, все делаю, жить-то хочется! Вычитала, что надо танцевать бровями! Я пробовала, - хохочет. - Вы со мной не соскучитесь!
С Людмилой Валерьевной она только пару месяцев, но в благодарностях расплывается.
- Она и стульчик мне купила в ванну, а то я ж помыться не могла, аж заросшая была! Обои поклеила, продукты приносит, купила мне корицу! А еще уборку делает и помогает мыться! И постель меняет.
Людмила записывает в блокнот, что принести Тамаре Фоминичне в следующий раз, и мы уходим к Евгении Абрамовне Жуковой - к ней надо приезжать попозже, когда проснется. Живет 90-летняя женщина в коммуналке с общей кухней. Там она, правда, бывает нечасто. В основном, у себя в комнате. Два раза ломала шейку бедра. Во второй раз операцию ей делать побоялись - возраст. Врачи решили, что ухаживать за женщиной некому, ей лучше в интернате. Думала так и Евгения Абрамовна, но выдержала там три месяца - потом позвонила племяннику, чтобы нашел машину и отвез домой.
- Ой, знаете, это очень страшно: бабушка рядом плачет днями и ночами и ничего не слышит, кто-то стонет и охает. А я себя ничего так чувствовала, - вспоминает Евгения Абрамовна. - Тогда я подумала: почему мне дома не лежать в своей комнатке, хоть и одной? Возьму себе работницу - пенсию ж получаю, хватает не только на еду, а вещей покупать не надо.
Медсестра приносит женщине (назвать ее бабушкой язык не поворачивается) кашу с сосиской. Евгения Абрамовна категорически не принимает свой возраст, рассказывает, как работала в Красном Кресте. Пытается вспомнить, во сколько лет ушла на пенсию.
- В 80…Или около того, 70 с чем-то… Сейчас все забыла! - глаза Евгении Абрамовны очень грустные. - Это ж 91-й год сейчас. Я приходила к больным такого возраста - так они всё уже: не ходили и не говорили. Глядишь на них - плакать хочется.
Доживаешь до таких лет. Еще и есть хочется, а сил нет.
«Альбомы отдала племянникам. Здесь все равно все выбросят, когда умру»
Анне Никитичне 92 года. Людмила Валерьевна помогает ей почти 10 лет. У женщины первая группа инвалидности и потрясающая интуиция.
- Она чувствует все мои перемены и сразу спрашивает: ты ж меня не бросишь? - рассказывает Людмила.
Медсестра сама открывает дверь квартиры: днем Анна Никитична чаще передвигается в коляске, а ночью - с двумя палочками: коляска сильно громыхает. На улице не была четыре года.
- Сейчас не могу выйти даже за почтой,- глаза спокойной и уравновешенной Анны Никитичны слезятся. - Летом открыт балкон, посижу там. Четыре года назад два раза за лето друзья возили меня на кладбище к мужу. А вы из Минска приехали? Минск - красивый город! Я в «Панораме» часто смотрю.
Группа инвалидности у женщины по общему состоянию: была и онкология, и микроинсульт, и с суставами проблемы.
- У меня же все суставы изуродованы. Вы, молодые, можете не поверить: вся кость изогнута, теперь уже и вторая начинает сгибаться. Такие боли бывают, я кричу ночью.
Анна Никитична с трудом пытается встать с кресла, двумя руками упираясь в подлокотники, - руки дрожат. Предлагаю помочь.
- Не-не, никто мне не поможет здесь. Если бы не руки, я бы не стала и не села. Но уже и руки начали болеть
- Квартира теплая, но все здесь старое. Сейчас же у всех все новое, - по сторонам смотрит женщина. - Игрушки мне Валерьевна приносила. Ракушку брат с Кубы привозил. Он умер пять лет назад - тоже в 92 года.
В рамках фотографии Анны Никитичны.
- То в 55 лет, а вот это в 75 - на паспорт. А 92 - это вот, - показывает на себя и улыбается. - Больше после этого я не фотографировалась. В молодости муж много фотографировал - было 15 альбомов – отдала их племянникам в Киев. Потому что я умру - все выбросят, тут у меня никого нет.
Когда фотограф хочет сделать портрет Анны Никитичны, кокетничает, мол, старая уже. Но через пару дней спрашивает у медсестры, когда ждать обещанные портреты.
- Она очень добрый человек, такая внимательная. Если б я могла… Она заслуживает государственной награды, - рассказывает о медсестре женщина. - Совет какой-то даст. Это просто счастье.
На улице темнеет, Людмила идет домой. Надо покормить котов, купить продукты ко дню рождения дочки, приготовить любимый банановый торт и доделать подарочную стенгазету - этой семейной традиции уже много лет.
Текст: Мария Элешевич
Фото: Святослав Зоркий